ИСТОРИЯ ОДНОГО РИСУНКА

Вадим ГОРБАТОВ

Во время одной из поездок по Казахстану, мы с приятелями зоологами решили посетить стариков беркутчи. Тогда, лет десять назад, никто из молодежи не интересовался охотой с беркутом. Только несколько стариков, которых можно было перечесть по пальцам, хранили еше секреты этой древней охоты. И мы хотели поговорить с ними, записать что-то, пока еще живы эти люди. В нашем распоряжении был зоопарковский “уазик” и несколько очень условных адресов, где, по слухам, кое-кто держал беркутов. Но главное – мы знали адрес Аблякима Солтанкулова, самого, пожалуй, известного в Казахстане беркутчи, о котором в свое время писали центральные газеты и журналы. Искать его надо было где-то аж у самой китайской границы, километров за 200 от Алма-Аты. Морозным мартовским утром, поплутав по окраинам затянутого смогом города, мы наконец выезжаем на магистраль и направляемся на восток вдоль заснеженных хребтов Заилийского Алатау. Чем дальше от города, тем прозрачней воздух, ярче солнце, чище снег. Поселки встречаются все реже, и вот перед нами только серая степь, обдутая зимними ветрами, вымерзшая и высохшая. Редкие отары овец да ворон кружится в небе. Весь день мы в пути, кружим по известным нам адресам, но нам не везет: или адрес неправильный, или человек уже здесь не живет, или знакомство наше оказывается неудачным. Солнце уже садится, когда мы пересекаем горную гряду Турайгыр, и перед нами во всей своей первозданной и мрачной красоте распахивается залитая вечерним светом долина Чарына — грандиозный каньон, прорезанный рекой в толще осадочных пород. Спускаемся к стремительно мчащейся мутной воде. Когда-то здесь был поселок, но несколько лет назад он был полностью смыт селем. Погибли люди. Дальше едем при свете фар и до места доезжаем в полной темноте. Долго блуждаем по ночному поселку в поисках дома Аблякима.

Вроде здесь. Володя выходит, а мы, незваные, полуночные гости, молча ждем в машине. Как знать. Может, сейчас придется ехать назад в темноту, в морозную степь. Но вот наш товарищ, распахивает ворота, машет нам — заезжай! — “Ну слава богу! Значит будем ночевать в доме. Во, мужик!” — весело говорит Володя. — Кто мы, откуда? Ничего не спросил. Спросил только, сколько нас человек, и велел женщинам готовить чай. Не то, что тот хитрый жмот… Даже в дом не пригласил. Видел ведь, что приехали издалека.” —”Беркут смотреть — деньги платить надо!” — передразнил Володя верткого сухого старичка, к которому мы заезжали днем. Немного смущенные столь поздним визитом идем к дому. На крыльце нас встречает высокий старик. Проходим в дом, где уже зажигается свет, суетятся женщины, блестят любопытные детские глаза. В комнатах чисто, опрятно. Деревянные полы застланы пестрыми половиками. Женщины накрывают на стол, приносят чай, мед, сладости, лепешки, печенье. Теперь Аблякима можно рассмотреть получше. Крупный, породистый старик, уже начинающий дряхлеть. На бронзовом лице белая, редкая, восточного типа борода. За припухшими, слезящимися веками спокойные, грустные глаза. “Да, дед сильно сдал, — тихо говорит мне Володя. — А что сделаешь,— девятый десяток!” — “Это ученые, — говорит по-казахски наш спутник Абдилхак, показывая на нас. — Вот приехали поговорить про охоту с беркутом.” Старик молчит, слушает, кивает головой. В отличие от средневековой Европы, где были написаны многочисленные трактаты о соколиной охоте, в странах Азии опыт охоты с ловчими птицами передавался изустно, из поколения в поколение и не был зафиксирован ни в рукописях, ни в более поздних печатных изданиях. Абляким — один из последних знаменитых беркутчи, живой хранитель традиционных азиатских способов охоты и дрессировки ловчих птиц. Для моих спутников-орнитологов, специалистов по хищным птицам — это редкая возможность узнать обо всем из первых рук.

Неторопливо тянется ночная беседа. Шуршат блокноты. Женщины подливают чай в опустевшие пиалы. А я потихоньку рисую, прислушиваясь к разговору. Абляким говорит тихо и ровно. Несмотря на возраст, ум его ясен, надежна память, подробны и интересны его ответы. Старый беркутчи — очень уважаемый в поселке человек, ведь он не только опытный охотник- промысловик, но и ветеран войны, прошедший ее от начала до конца, награжденный в числе прочих боевых наград орденом Славы. Беркутов держал в течение всей своей жизни. Последняя птица погибла буквально за 3 дня до нашего приезда. Это был молодой орел пойманный этой осенью. Абляким считает, что в теле птицы была дробь — кто-то стрелял по беркуту.

Охотился Абляким в основном на лисиц. Это традиционный объект охоты с беркутом в Казахстане. Шкуры сдавал государству. После войны, когда еще не было автобраконьеров и по Сюгатинской долине бродили многочисленные стада джейранов, а во время миграций заходили и сайгаки, Абляким охотился с беркутом на этих антилоп. Он не только сдавал мясо государству, но и помогал односельчанам выжить, снабжая их мясом в голодные годы. Много интересного рассказал в тот вечер старый беркутчи о дрессировке, охотничьем поведении, об индивидуальных особенностях птиц. Ответил он и на мой вопрос о том, способен ли беркут взять волка. Из всех беркутов, которых держал Абляким, а их было около двадцати, только два орла могли атаковать волков, да и то лишь молодых зверей. Даже очень опытный матерый беркут не может убить волка, в лучшем случае он способен лишь задержать его, пока охотник на лошади подоспеет на помощь. При нападении на волка, так же как и на лису, беркут, непременно, первым же движением должен схватить зверя за морду и блокировать челюсти. Если этого не происходит, волк вырывается и уходит, успев убить или покалечить орла. Мне приходилось видеть, как бешено сопротивляется лиса, а ведь волк в несколько раз мощнее. Трудно себе представить, что 4-5-килограммовая птица способна задержать такого яростного и сильного зверя. Но факт остается фактом — Абляким добывал с беркутом молодых волков.

Беседа наша затянулась. Алик (так на русский лад зовут Абдилхака друзья) ничего уже не переводит. Он сам классный беркутчи, профессиональный сокольник, но разговор у них давно уже перешел на другую тему: о временах, когда в Казахстан пришли русские, о кровавых родовых междоусобицах, о той тяжелой поре, когда родители Абдилхака бежали в Китай. Абляким — живой свидетель этого смутного времени, и им, конечно же, есть о чем поговорить.

Уже далеко за полночь. Старик устал. Мальчишка лет пяти, наверное, правнук, несмотря на поздний час, крутится рядом. Он то прячется за деда, выглядывая из-под колена, то проползает под столом, заглядывая, как я рисую. Но усталость берет свое — он зевает, прильнув к деду, задумчиво глядя на нас своими черными глазами. Тяжелая темная рука старика гладит его круглую стриженую голову, и мальчишка наконец засыпает. Так я и нарисовал их вместе — засыхающий старый ствол и зеленый побег у его корней. Пора спать. Абляким прощается с нами, а нас укладывают на жарких перинах.

Утро. После завтрака и чая родные просят Аблякима надеть ордена, лисью шапку и тяжелую волчью шубу с воротником из шкуры барса, подпоясанную широким поясом с чеканными серебряными украшениями. Костюм впечатляет, но старому человеку тяжело, а утреннее солнце слепит глаза, и я спешу закончить рисунок. Мы все пишем на нем пожелания здоровья и долголетия и дарим Аблякиму.

— Ну как, нравится? — спрашивает Володя. Абляким грустно рассматривает рисунок. — Нет.— А что так? Ведь похож. — Старый очень.

На дворе мороз, синева, яркое солнце. В небе стайки горлиц. У глинобитной стены сарая серый ослик. Мохнатая степная лошадь с чеканной сбруей привязана к ограде. В маленьком закутке мертвый, застывший беркут — последний беркут Аблякима. Здесь же клобучок, путцы, перчатка, сделанная из грубой необработанной шкуры, снятой с головы и шеи косули. Примеряю перчатку. Могучий Володя Березовский (бывший бронзовый призер СССР по боксу) стискивает мне руку своей железной хваткой.

— Ну как?

Я ничего не чувствую.

— А вот когда жмет голодный, возбужденный беркут, то трудно терпеть — улыбается Алик.

Впереди у нас дальняя дорога, и мы еле отговорили Аблякима, который уже распорядился резать барана. Мы собираем вещи, уточняем маршрут. Провожать вышла вся большая семья. Снимок на память. В центре Абляким в своем колоритном наряде опирается на палку. Больные глаза прикрыты зелеными очками. Вокруг многочисленная родня.

Прощай Абляким! Прощай, старый беркутчи!

…На моем столе в банке с кистями три орлиных пера, которые я подобрал когда-то во дворе Аблякима. Линные перья от его последнего беркута. А не так давно я узнал, что старый беркутчи, Абляким Солтанкулов, умер несколько лет назад.